Катя Бордюг — переводчик с французского
Мария Кандеа, Лаелия Верон, 2020
Французский принадлежит нам!
Le Français Est à Nous!
Оригинал
Перевод
En 1549, le poète Joachim Du Bellay écrivait La Deffence et Illustration de la Langue Francoyse. En 2017, l’Académie lance un « cri d’alarme » pour avertir du « péril mortel » qui menacerait la langue française. Cette dernière serait-elle donc menacée depuis cinq siècles ? Comment a-t-elle fait alors pour perdurer jusqu’à nos jours ? Pourquoi diable faut-il toujours la défendre, contre qui, et comment ?
В 1549 году французский поэт Жоашен дю Белле написал трактат «Защита и прославление французского языка». В 2017 году Французская академия бьет тревогу по поводу «смертельной опасности», якобы угрожающей французскому языку. Получается, что на протяжении целых пяти веков французский язык находился под угрозой? Как же тогда он дожил до наших дней? И на кой черт, от кого и каким образом его всегда нужно защищать?
Langue française, attention, péril ?
Внимание, французский язык в опасности?
À force de le lire et de l’entendre, cela semble admis : la langue française serait en péril, elle se dégraderait. Pour lutter contre cette dégradation, on trouve une offre pléthorique de livres : des manuels ou des pamphlets qui nous expliquent comment parler et écrire le bon français, avec une passion particulière pour les-fautes-que-tout-le-monde-fait. À les lire, on acquiert vite la conviction qu’il serait impossible d’éviter les fautes quand on parle ou écrit en français, et on se sent vite coupable de contribuer à massacrer cet outil trop subtil pour nous. Alors, on redouble d’efforts, et on s’impatiente : et si le problème, c’était surtout les autres ? Pourquoi les autres font-ils si peu d’efforts, pourquoi si peu de gens se soucient-ils des dangers qui guettent notre langue ? Les ouvrages alarmistes finissent par nous convaincre qu’il faut défendre le français non seulement en évitant de faire des fautes, mais en prenant les armes contre diverses menaces ou « maladies » graves ou mortelles – les argots, les anglicismes, les barbarismes, le langage SMS, le politiquement correct, etc.
Когда мы со всех сторон слышим о том, что французскому языку угрожает опасность, что он приходит в упадок, эти факты начинают казаться нам бесспорными. В борьбе с деградацией языка написано несметное количество учебников и брошюр, которые разъясняют, как правильно говорить и писать на французском языке, и с особой горячностью предупреждают нас об ошибках-которые-делают-все. Читая все это, мы вскоре заключаем, что говорить и писать по-французски без ошибок невозможно, и начинаем чувствовать себя виноватыми в том, что лично причастны к уничтожению этого, видимо, слишком тонкого для нас инструмента — языка. Мы беремся за дело с удвоенным усердием, но рано или поздно теряем терпение: в конце концов, а что, если проблема не в нас? Почему другие прикладывают так мало усилий, и почему никого не волнует, что нашему языку угрожает опасность? Наконец, алармисты убеждают нас еще и в том, что защищать французский язык нужно не только от ошибок, но и от других серьезных, даже смертельных, «болезней» — арготизмов, англицизмов, варваризмов, языка SMS-сообщений, политкорректности и т. д. и т. д.
Disons-le d’emblée : rien d’original là-dedans. Si la veine des ouvrages alarmistes sur le français en danger a été ouverte, dans le domaine commercial, au début du XXe siècle, les arguments et les termes des débats datent généralement du XVIe siècle, rien que cela ! Geofroy Tory de Bourges dans Champ fleury (1529) et Jean (John) Palsgrave dans L’Esclarcissement de la langue françoise (1530) tempêtent déjà contre la dégradation et la décadence du français envahi par des latinismes et italianismes prétentieux, et par des mots venus du jargon du bas peuple et adoptés par les gens de la Cour… Geofroy Tory s’élève contre le danger des « inventeurs et forgeurs de mots » qui pervertissent et corrompentle français et appelle déjà (en 1529…) à purifier la languepour la sauver ! Contre ces corrupteurs, il appelle à prendrecomme modèles les auteurs incontournables qui ont sudonner au français un style de « grande majesté » : Chrestien de Troyes, Jehan-li-Nevelois, Hugon Mery, Arnoul Graban…Si ses références peuvent aujourd’hui sembler bien désuètes,l’idéologie puriste appliquée à la langue française n’a pas pris une ride et se retrouve dans les discours conservateurs actuels. Ce qui a radicalement changé, c’est le public visé : Geofroy Tory et John Palsgrave s’adressaient à une minuscule élite et n’avaient cure de l’ensemble des gens qui parlaient français ; les discours conservateurs actuels ont progressé au moins sur ce point : leur élitisme est rarement explicite. Et pourtant, de fait, l’élitisme reste un moteur qui alimente beaucoup de discours sur la langue : il s’agit toujours de se distinguer des autres, de celles et ceux qui parlent et écrivent mal. Mais quel but poursuit-on exactement en attirant l’attention sur les fautes ? S’agit-il vraiment de diffuser des connaissances…ou de s’assurer de rester entre soi en repoussant les souillures venues de l’extérieur ?
Скажем сразу: идея не нова. Алармистские публикации, посвященные французскому языку, стали новой тенденцией на книжном рынке в начале XX века, однако дискуссии на эту тему и постановка круга вопросов обычно датируются уже XVI (!) веком. В «Цветущем луге» Жоффруа Тори де Буржа и в «Разъяснении французского языка» Джона Палсгрейва открыто выражается протест авторов против деградации и вырождения французского языка, который заполонили «наглые» латинизмы, итальянизмы, а также слова, пришедшие из жаргона низших классов и принятые придворным обществом. Жоффруа Тори решительно восстаёт против «изобретателей новых слов», отравляющих и развращающих французский язык, и призывает (и это уже в 1529 году!) очищать язык ради его спасения. В борьбе с извратителями языка он призывает брать пример с признанных мастеров слова, умевших приобщить французский язык к стилю «большого величия»: Кретьена де Труа, Жеана-ли-Невелуа, Югона Мери, Арнуля Гребана и т. д. Возможно, сегодня эти авторитеты кажутся устаревшими, но сама пуристическая идеология нисколько не утратила своей актуальности и по сей день прослеживается в речах консерваторов. Коренным же образом изменилась целевая аудитория: в своих трудах Жоффруа Тори и Джон Палсгрейв обращались лишь к малочисленной элите, остальная же масса носителей французского языка их совершенно не заботила. Сегодняшние консерваторы продвинулись, по крайней мере, в этом направлении: их обращенность к элите редко выражается открыто. И тем не менее, элитизм как идеология остается движущей силой, во многом подпитывающей дискуссии о языке: задача по-прежнему заключается в том, чтобы выделить себя среди тех, кто говорит и пишет неправильно. В связи с этим возникает вопрос: какую конечную цель преследуют те, кто указывает на лингвистические ошибки? Чем объясняется их забота: стремлением повысить общий уровень грамотности или желанием остаться внутри своего круга и оградить себя от грязи и примитивности?
Oser s'interroger sur la langue
Осмельтесь подвергнуть язык сомнению
Défendre la langue française est devenu un prétexte facilement recevable pour tempêter contre la société contemporaine (décadente, forcément décadente…). L’attachement à la langue est souvent brandi, mais à les lire de près on ne sait pas très bien ce que les armées de puristes grincheux aiment dans la langue. Quelques arguties orthographiques, quelques mots ou prononciations devenues désuètes, l’imparfait du subjonctif ou le passé simple… Et encore, il s’agit souvent d’un attachement théorique : le 20 novembre 2018, le ministre de l’Éducation nationale, Jean-Michel Blanquer, auteur de grandes tribunes sur l’importance du passé simple, dans lesquelles il regrettait le « manque d’ambition de l’école primaire sur la conjugaison » ( Le Parisien, 15 avril 2018), s’est révélé incapable, lors d’une dictée surprise, de conjuguer le verbe « courir » à la première et à la troisième personne du passé simple. Une belle illustration de la différence entre discours sur la langue et pratique de la langue, et même entre pratique personnelle de la langue et l’idée que l’on s’en fait.
Защита французского языка стала удобным предлогом для выпадов в адрес современного общества (общества декадентов, не иначе...). О своей преданности языку спешат заявить многие, однако памфлеты строгих защитников языка, написанные в бесчисленном множестве, не вносят ясность в вопрос о том, что же хорошего пуристы находят в языке. Какие-то орфографические тонкости, устаревшие слова и произношения, l'imparfait du subjonctif (прошедшее несовершенное время сослагательного наклонения), le passé simple (простое прошедшее время)... Нередко педантичное отношение к языку носит чисто теоретический характер: 20 ноября 2018 года министр национального образования Франции, автор многочисленных заявлений о важности простого прошедшего времени и «нехватке устремленности у преподавателей начальной школы научить своих учеников спрягать глаголы» («Ле Паризьен», 15 апреля 2018 г.), Жан-Мишель Бланке сам допустил ошибку в спряжении глагола courir («бежать») в первом и третьем лице простого прошедшего времени, когда ему предложили написать диктант без подготовки. Этот пример служит прекрасной иллюстрацией того, что теоретические рассуждения о языке и реальный языковой опыт — это две принципиально разные вещи, так же как собственный опыт использования языка и наше восприятие этого опыта.
Revenons à la réalité. Pourquoi la langue change-t-elle ? Si les règles de grammaire varient, qui décide des changements ? Sur quoi se met-on d’accord, quand on définit une politique linguistique, par exemple pour l’école ? Comment une norme s’établit-elle ? Qui partage la connivence sur ces décisions, et qui en est exclu ? En tant qu’enseignantes et chercheuses, nous entendons partager nos méthodes. La langue française, comme entité figée, dotée d’une essence abstraite, n’existe pas et ses règles ne tombent pas du ciel. Elle doit être replacée dans une histoire et soumise à une analyse critique. Loin des ritournelles catastrophistes qui s’auto-entretiennent, nous proposons, dans cet ouvrage,une introduction à l’étude de la langue française selon une démarche non pas prescriptive (nous ne dirons pas ce qu’il faut écrire, dire ou penser), mais réflexive, scientifique et politique.
И все же вернемся к реальности. Почему язык изменяется? Если меняются правила грамматики, то кто решает, что это будут за изменения? Как прийти к единому мнению, если нужно определить, какой языковой политики должна, например, придерживаться школа? Как устанавливается норма? Кто вообще имеет право принимать подобные решения, а кто такого права лишен? Как преподаватели и исследователи мы намерены изложить собственный подход к данному вопросу. Французский язык не существует как абстрактный и незыблемый объект, а его правила не возникают из воздуха. Язык необходимо рассматривать в историческом контексте и подвергать критическому анализу. Данная книга не имеет ничего общего с теми монографиями, которые бесконечно порождают друг друга, предсказывая неутешительное для французского языка будущее. Наша работа представляет собой введение в изучение французского языка, причем с точки зрения не прескриптивного (мы не будем указывать читателю, как ему следует писать, говорить или думать), а рефлексивного, научного и политического подходов.
Bon nombre de personnes ont un mauvais souvenirde la grammaire, et pour cause : on invite les élèves àapprendre par cœur des catégories et des règles quelquefois bien contestables (trouver le complément circonstanciel, dire« la plupart veulent » et non « la plupart veut », dire « aller chez le coiffeur » et non « au coiffeur »…) sans chercher àcomprendre leur logique ou leur évolution dans le temps. Et surtout, on les dissuade bien de songer que ces règles peuvent encore changer. La langue française et notamment la grammaire, pour beaucoup, « ça s’apprend par cœur, c’est tout ». Ce serait un objet qui ne nécessiterait ni réflexion ni remise en question. Nous nous inscrivons en faux contre cette façon d’enseigner la langue.
У многих остаются не самые приятные воспоминания о школьной грамматике, и на то есть причины: ученикам приходится заучивать довольно сомнительные правила и категории; от них требуют умения находить в предложении обстоятельства образа действия, времени и т. д., говорить la plupart veulent («большинство хотят»), а не la plupart veut («большинство хочет»), а также aller chez le coiffeur («идти к парикмахеру»), а не au coiffeur («в парикмахеру») и т. д. При этом учителя не поощряют своих учеников искать в этих правилах логику или рассматривать с точки зрения исторического развития. А самое главное, детей заставляют отказаться от мысли о том, что эти правила подвержены изменениям. Многие остаются уверены, что французский язык и особенно грамматику «нужно просто зазубривать, и точка». Это равноценно утверждению о том, что язык в принципе не требует размышлений и не подлежит пересмотру. Мы выступаем против такого подхода к языку.
Ce qui fait vraiment la langue française, son histoire,son institution, analisation, sa diffusion, les polémiques et les revendications qu’elle a pu susciter, ne mérite pas d’êtrepassé sous silence. Présenter la langue comme si elle n’avaitpas d’histoire, notamment politique, comme si elle était un phénomène de la nature et non une pratique sociale, peindrela langue uniquement comme un trésor abimé et réduire son histoire à des anecdotes disparates ne sont pas seulementf actuellement erronés : c’est un choix idéologique. Il permet d’interdire l’accès aux débats linguistiques au plus grand nombre ; il permet de dessaisir les francophones d’une partiede leur pouvoir ; il permet de faire passer des choix politiques pour une simple fatalité.
То, что на самом деле составляет французский язык, его историю, институционализацию, распространение, порождаемые им полемика и претензии — все это, без сомнения, заслуживает внимания. Говорить о языке так, будто у него нет истории (прежде всего, политической), рассматривать его как явление природы, а не как социальный конструкт, видеть в нем лишь пострадавшее сокровище и сводить всю его историю к непоследовательным забавным рассказам — все это не просто необъективно, это еще и идеологический выбор. Такой выбор дает определенным лицам возможность закрыть доступ к дебатам о языке наибольшему числу носителей, позволяет отнять у них часть полномочий и преподносить те или иные политические решения как неизбежные.
Or la langue française n’appartient pas à l’Académie ou aux équipes de rédaction des dictionnaires, elle appartient à toutes ses locutrices et à tous ses locuteurs. Elle n’est pas un domaine réservé à des experts (d’ailleurs souvent contestables), car l’expertise n’empêche pas d’avoir des biais politiques, ou d’être de mauvaise foi. Ensemble, nous pouvons entretenir notre gout, ou prendre gout à manier notre langue et nous pouvons oser nous interroger sur ses rouages.
Однако французский язык не принадлежит ни Академии, ни составителям словарей — он принадлежит всем ее носителям. Язык не является исключительной прерогативой экспертов (зачастую довольно сомнительных), так как экспертный анализ не исключает политической предвзятости и недобросовестности. Вместе мы сможем сохранить вкус к языку, а некоторые, может быть, только сейчас начнут получать удовольствие от обращения с ним; вместе мы сможем осмелиться поставить под сомнение его устройство.
Définir la langue, décrypter les enjeux, raconter des histoires
Дать определение языку, сформулировать проблемы, поведать истории
Nous ne prétendons pas ici traiter tous les aspects importants de la langue, de son histoire, de ses grammaires (il faudrait plusieurs volumes !), mais nous souhaitons montrer à quel point les débats sur ces sujets sont passionnants et nous concernent toutes et tous, à quel point ils renvoient à notre identité et à notre citoyenneté. Et nous espérons donner envie d’aller plus loin grâce à des suggestions de lecture après chaque chapitre.
В этой книге мы не будем пытаться рассмотреть все без исключения важные аспекты языка, его истории и грамматики (на это ушло бы несколько томов!), но постараемся показать, насколько увлекательны дискуссии на эти темы, в какой степени они касаются всех нас и как они связаны с нашим самосознанием и осознанием себя как граждан своей страны. В конце каждой главы находятся ссылки на дополнительные материалы по теме.
Notre objectif est triple : définir la langue et les notions linguistiques de base, décrypter les enjeux sociaux et citoyens liés à ces questions de langue et, pour finir, raconter quelques histoires situées à différentes époques de l’histoire du français. À ces trois objectifs répond la structure en trois parties de cet ouvrage ; mais les ponts entre définitions, pratiques et histoire sont bien entendu nombreux.
Итак, перед авторами данной книги стоят следующие задачи: дать определение языку и основным лингвистическим понятиям, установить, какие социальные и гражданские проблемы связаны с этими вопросами языка, и, наконец, поделиться некоторыми историями из разных периодов развития французского языка. Соответственно этим задачам книга разделена на три части, хотя, без сомнения, теория и практика языка, его история — все это тесно связано.
La première partie, « Qu’est-ce qu’une langue ? », pose des bases nécessaires pour comprendre le champ linguistique et pouvoir faire la part entre ce qui est linguistique, arbitraire ou politique. Il s’agit ainsi de distinguer ce qui est stable et cequi peut davantage prêter à débat. La deuxième partie, « Au nom de la langue », met en lumière des aspects politiques et idéologiques souvent ignorés ou caricaturés dans des discours qu’on a pris l’habitude d’accepter sans critique. Enfin, dans la troisième partie, « Langue et débats. Promenades dans les histoires de la langue », nous avons choisi d’éclairer quelques périodes clés qui alimentent la mythologie courante autourdu français. De plus, les « Focus » dont nous avons parsemé nos chapitres permettent d’approfondir un point précis, particulier, et révèlent, nous l’espérons, la myriade d’enjeux souvent historiques, sociaux et idéologiques que peut cacher une question apparemment anodine, ou qui semble trop facilement aller de soi. Pour alléger la lecture, nous avons inséré un glossaire final : il permet de donner accès facilement à quelques définitions.
Первая часть, «Что такое язык?», закладывает основу для понимания того, что входит в сферу охвата лингвистики, а также проводит грань между лингвистическим, произвольным и политическим. Тем самым мы определяем, что в языке является наиболее устойчивым, а что еще может подлежать пересмотру. Во второй части, «Во имя языка», освещаются политический и идеологический аспекты языка: зачастую именно они либо вовсе остаются без внимания, либо преподносятся нам в искаженном виде. Опасность заключается в том, что не специалист в области языка обыкновенно принимает эту информацию за истину. Наконец третью часть, «Язык и дискуссии о нем. Путешествие по истории языка», мы посвятили некоторым ключевым периодам, наивное представление о которых подпитывает мифы о французском языке. Каждая глава дополнена рубрикой «Фокус», в которой мы более подробно останавливаемся на ключевых моментах. Надеемся, что это поможет сорвать завесу с бесчисленного множества исторических, социальных и идеологических проблем, которые скрываются за, казалось бы, нехитрыми вопросами, связанными с языком. Для удобства читателя в конце книги приведен глоссарий используемых терминов.
La langue fait partie des éléments qui contribuent à maintenir un système social ou à le changer. Il n’est donc pas surprenant que ce soit un domaine traversé par des clivages politiques. Ce sera toujours un terrain de débats. La rédaction de cet ouvrage représente pour nous une démarche citoyenne : « Le français est à nous ! » ne veut pas être un simple slogan, mais l’invitation à entamer une démarche d’appropriation collective des débats sur la langue, ses usages et son enseignement. Une démarche d’émancipation.
Язык является одним из тех факторов, которые влияют на устойчивость текущей социальной системы, поэтому неудивительно, что он вызывает столько политических разногласий. И он не перестанет быть предметом дискуссий. Написание этой книги — проявление нашей гражданской позиции в столь важном вопросе. «Французский язык принадлежит нам!» — это не просто лозунг, но приглашение запустить процесс коллективного освоения языка, его использования и преподавания — процесс эмансипации языка.
Переводы Кати Бордюг
Карин Тюиль, «Дела человеческие» (отрывок из книги)
Бернар Фрио, «Нетерпеливые истории» (рассказ)
Гаэль Объегли, «Фауна» (глава из книги)
Арно Мода, «Arrêt non demandé» (глава из книги)
Жан-Поль Дельфино, «Ловцы звезд» (отрывок из книги)
Бернар Фрио, «Нетерпеливые истории» (рассказ)
Гаэль Объегли, «Фауна» (глава из книги)
Арно Мода, «Arrêt non demandé» (глава из книги)
Жан-Поль Дельфино, «Ловцы звезд» (отрывок из книги)
Художественная литература
Научно-популярные статьи и книги
Марина Абрамович. Художник телесного искусства. (интервью)
Венсан Дефран — олимпийский чемпион (новость)
Le Service fédéral des statistiques de l'État russe…
Une tasse à café unique, qui a accès à Internet
Правь, Британия, Британия, правь – только чем?
Мужчина получил тяжелое ранение при попытке предотвращения угона
Венсан Дефран — олимпийский чемпион (новость)
Le Service fédéral des statistiques de l'État russe…
Une tasse à café unique, qui a accès à Internet
Правь, Британия, Британия, правь – только чем?
Мужчина получил тяжелое ранение при попытке предотвращения угона
Интервью, статьи и новостные сюжеты
Технические
переводы
переводы
Нужен перевод?
Арт-директор и дизайнер — Артур Нецветаев
Сайт сделан в 2020 году
Сайт сделан в 2020 году
